собой. Должно было существовать некое истинное имя, а может волшебное слово, останавливающее калейдоскоп. Нечто, позволяющее самостоятельно выбирать из десятков жизней, а при необходимости переключаться с одного проживания на другое, как если бы непрерывность существования биологического тела напоминала один из каналов потоковой трансляции, одно из независимых окон расширенной реальности.
К сожалению, отстраненность от допроса была эфемерной. Каждый последующий вопрос словно поворачивал калейдоскоп множества личностей, поддерживая внутренний хаос, побуждающий давать ответ за ответом.
Такое положение раздражало Флору, заставляло напрягаться, порождало головную боль и злобные интонации в голосе.
Чем-то положение девушки походило на одержимость, когда одержимую тщательно фиксировали, а затем приступали к экзорцизму.
Экзорцизм! Флора вспомнила с чего стартовала линия ее рассуждений. Вспомнила всю последовательность вопросов, которые будто капли падали на нее с потолочных динамиков.
Похитители задавали правильные вопросы. Откуда-то составителю допросной модели было известно про то, что можно быть в двух местах одновременно, причем не по сети, не голограммой или дистантом.
В расслоении психики нашлись и положительные моменты, связанные с параллельными мыслительными потоками. Чаще всего данный прием требовал наличия специальной камеры, внутри которой обеспечивался тщательный медицинский контроль над всеми функциями организма. Сочетание органического с аппаратным допускало организацию многозадачности. Но если форсированный режим работы чипа обеспечивался поступлением энергии и дополнительным теплоотводом, органике требовался не только приток нейромедиаторов, но и средства контроля, не позволяющие нервной системе уйти вразнос.
Поймав крохотную паузу между вопросами Флора изучила фиксатор, который прижимал ее руку к столу. Догадка не обманула: похитители использовали дорогую модель.
Одна из параллельных биографий, с опытом разработок передовой медицинской техники, тут же подтвердила: с вводом в кровь каких-либо веществ такой фиксатор справится на ура. Место ввода веществ обезболит, дозировку проконтролирует, не позволит десятку разнородных соединений смешаться раньше времени. А все остальное умная медицинская техника операционного стола сделает.
Что стоило похитителям с самого начала зафиксировать тело и накачать его всем необходимым?
У Флоры был только один ответ на этот вопрос: на какой-то стадии план предполагал свободу ее перемещения, может даже использование “Пигмалиона”.
Но зачем? Мимо внимания девушки промелькнуло еще три или четыре вопроса. Она на них что-то ответила, не особенно сосредотачиваясь на собственном голосе.
Пришлось напрячь ослабленную химией волю и вызвать из памяти чипа некоторые официальные документы.
Разгадка лежала в спецификациях полицейского чипа. Обладая расширенным набором функций это устройство нуждалось в дополнительной защите.
Когда-то среднестатистического горожанина могли привести в бессознательное состояние десятком различных способов, оттащить в безлюдное место, а затем лишить чипа, чтобы перепрошить его и вставить следующему счастливчику. С тех пор аппаратное усиление перестало считаться роскошью, чипы привязали к генетическому коду, но это лишь изменило схему мошенничества.
Теперь, вместо похищения, чип перепрограммировали, вынуждая жертву подменяя какие-либо факты из ее биографии.
Зашел человек не в тот тупик, а вышел уже озабоченный проблемой возврата крупного старого долга, которого пару минут назад еще не существовало в природе.
Часть криминальных приемов, под предлогом обеспечения безопасности значимых данных благополучно позаимствовали корпорации и родственные им структуры, но проблема с хакингом личности до конца не ушла.
Блокировать выполнение полицейских команд если в крови обнаружены психоактивные вещества не стали. К тому моменту доказали свою эффективность, электронные наркотики, да и штатная деятельность полицейских предполагала частое применение средств для разгона сознания, которые если отличались от наркотических средств только формально, на уровне упаковки с дозировкой.
Однако, чтобы взломанные полицейские, в основном мужчины, не кидались командами ограниченного использования, разработчики предусмотрели какой-то секретный тест на идентичность личности, увязанный с какими-то хитрыми методами анализа ритмов головного мозга. И, сумев активировать “Пигмалиона”, Флора продемонстрировала, что в состоянии пройти этот тест.
По своей же воле, добровольно, помогла коварным похитителям!
Девушка не нахмурилась только в силу расслоенности сознания. Даже охватившая Флору злость не распространялась на мимические реакции, хотя лабораторная техника, возможно, все равно считывала ее чувства неведомыми методами.
Меня препарируют, разбирают на мельчайшие детали чтобы оцифровать и повторить тот же эффект на других людях, догадалась Флора.
Отвратительное чувство. Лучше бы меня перепрошивали или насиловали.
41
Наверное, им стоило как-то оформить свои отношения. Два высококвалифицированных специалиста в своих областях, они слишком много времени уделяли работе.
Сильвия порой задумывалась о том, чтобы обзавестись общей квартирой, но не представляла как будет складываться общий быт и немного опасалась, что более частые встречи могут что-нибудь испортить в осторожных отношениях с нейроархитектором.
Да, они встречались и даже регулярно спали друг с другом, но не переступая той незримой черты, за которой уже начиналась семья.
Соловьев, которого она все чаще и чаще называла Славкой, радовался ее успехам, но с той конференции в Ясмине больше не представлял публике никаких своих работ.
— Ты была права.
Сильвия вздрогнула, предчувствуя серьезный разговор. Неизвестно как, но со Славкой она обладала какой-то формой интуиции, определяя важность предстоящих реплик — то ли по интонации, то ли по тому, как Соловьев напрягался и глядел вдаль, а не на то, что поблизости.
— Я часто бываю права, — вздохнула Сильвия. — О чем ты сейчас?
Встреча проходила на плоской крыше делового центра. Двумя этажами ниже располагался офис Соловьева. Компания Сильвии монтировала экспериментальные сенс-камеры ещё ниже, на минус первом этаже соседнего здания.
— Про твой разговор со своей южной подругой, — говорить Славке пришлось витиевато, чтобы автоматика, если писала их разговор, не вычленила фамилию Барбат и не повесила на запись соответствующий тэг.
Сильвия нахмурилась. Мало того, что ей не удалось угадать тему, но появление в ее жизни следов Валерии тоже не добавляло душевного равновесия.
Миз Райзенор вызвала в памяти запись того разговора, быстро пробежала глазами по стенограмме.
Соловьев все это время смотрел вдаль. На горизонте виднелись поля с генетически модифицированным картофелем, где занимались сбором урожая заключённые в оранжевых робах.
— С тех пор как мы согласились с расширенной реальностью и допустили существование аппаратных мощностей, неразрывно связанных с нашим мозгом, направление технологического развития оказалось в целом определено.
Об этом с Соловьевым тоже часто спорили, хоть и с другими контекстами. Воспитанные не просто в разных культурах — в иных, часто совсем не понимающих друг друга цивилизациях, они то и дело наталкивались на различия во взглядах, порой порождавшие ожесточенные споры.
— Тогда как решалась проблема с перезаписью людей у вас в России?
В прошлый раз, когда Сильвия только-только рассказала Соловьёву о том, что ждёт от его разработок Валерия Барбат этот вопрос тоже поднимался. Но российский подход к информации отличался от принятого в средиземноморском регионе. Русские национализировали часть данных, сделав
